"вопрос очень недоизученный"

О.БУДНИЦКИЙ:  СССР оставался бедной, крестьянской страной. Сельское население в 39-м году, вдвое превосходило городское. Таким образом, эта война, это была последняя так сказать, крестьянская война в истории России.

Вот что мы знаем о войне? О том, как люди к войне относились? Откуда мы это знаем? Мы знаем в основном из воспоминаний, и ещё чего-то там, дневников, городских, образованных людей. Ито, ничтожного меньшинства городских образованных людей, которые об этом написали. Что мы знаем, что думали об этом крестьяне?

Московский инженер пишет, в учебной части один говорит мужичек: «Ой, зачем так мучили, лучше бы меня сразу убили». Там, в общем-то, и голодно, и постоянно упражнения, ну, тяжело. Ему говорят: «Как же тебя убили? Надо же родину защищать». Он говорит: «А мне-то чего защищать?».

Борис Комский на Орловщине, у него такое путешествие было по Орловщине пешее. Он был ранен, и потом с командой выздоравливающих – он был старшим – он шел с Центральной России в Белоруссию, чтобы присоединиться к специальному резервному полку, откуда потом людей по частям распределяли. И, вот, он записывает свои впечатления от общения с этими орловскими крестьянами. Пишет: «Люди здесь злые, всех называют «змеями». Солдаты – змеи, то есть красноармейцы. Немцы – змеи, партизаны – змеи. Все едино, все змеи. Какой-то враждебный мир». Или записывает, что «орловские мужички вместе с немцами боролись с партизанами» - такие у него сведения. 

Были свидетельства многих городских людей, советских совершенно, которые оказывались в деревне, и особенно в начале войны, и они с удивлением и ужасом слушали, как рассуждают крестьяне. Например, они не говорили, многие из них, «наши» и «немцы», они говорили, там, скажем, «русские» и «немцы».

Это ведь вопрос очень недоизученный. И второй, может быть важнейший источник, по морально-политическом состоянии армии, о том, что на самом деле эта масса думала о войне, и освоении роли. Я имею в виду, материалы Главного Политического Управления. Они сегодня закрыты до сих пор, самая великая тайна  войны у нас.
http://echo.msk.ru/guests/5447/

О.БУДНИЦКИЙ.
В дневнике Комского встречаются любопытные фрагменты на эту тему, один из которых – о дремучей, средневековой крестьянской юдофобии. «Немцы не перестают болтать о жидо-большевиках, а бабы немцев называют немыми жидами», – записывает он 11 октября 1943 года.

По словам рядового, пехотинца Виктора Грановского, «если бы в роте знали, что я еврей, то в первом же бою я получил бы от кого-нибудь пулю в спину... Я не преувеличиваю... Застрелили бы в спину...»

В партизанах тоже было много антисемитизма. Еврея, имевшего командное звание, на должность не назначали. Только когда приблизился фронт, положение начало изменяться.

Каких-либо далеко идущих выводов из этих малоприятных эпизодов, во всяком случае тогда, авторы дневников не делали. Советская власть упорно боролась с антисемитизмом, особенно в конце 1920‑х – начале 1930‑х годов. Но в годы войны об этом нечего было и думать: в открытую осуждать антисемитизм означало бы, по сути, подтверждать один из основных тезисов нацистской пропаганды о советской власти как власти еврейской.

Все цитировавшиеся в настоящей статье авторы пережили войну и сделали относительно успешную карьеру. Думаю, что поэты Борис Слуцкий и Давид Самойлов (Кауфман) в специальном представлении не нуждаются. Борис Комский стал военным журналистом, а выйдя в отставку, поселился во Львове. До недавнего времени редактировал местную еврейскую газету. До сих пор сожалеет о «несчастье» – распаде Советского Союза.
http://www.lechaim.ru/ARHIV/221/budnitskiy.htm